Предлагаем вам выдержки из интервью с экспертом по жилищной политике, членом союза архитекторов России, противником урбанизации Юрием Эхиным. Разговор, который начался с острой темы коронавирусной пандемии и ее связи со скученностью жителей в мегаполисах, почти сразу же вышел на общие вопросы современной социальной жизни. Хотя  большинство примеров касаются Москвы, но выводы, как увидит читатель, относятся уже к стране в целом.

— Корр.:  Насколько градостроительная политика в состоянии предусмотреть риски пандемии  в плане планирования городов?

—  Ю.Э.: Чем более скученное население на ограниченной территории, тем больше риск распространения пандемии. В этом смысле урбанизация и реновация, как сейчас принято говорить в Москве, это негативный фактор, который напрямую влияет на масштабы распространения инфекции. Я, как представитель советской школы, знаю, что были нормы с середины 50 годов, они назывались СНИПами, которые ограничивали и плотность застройки, и высотность, и степень озеленения, и вентиляцию. Но то, что стало происходить после 90-х годов и особенно в последние десятилетия, конкретнее с середины 2000-х годов, вызывает большие опасения у нас, как специалистов. В том числе и в смысле распространения инфекций. Я был одним из первых среди специалистов, кто прямо заявлял о том, что реновация поднимет плотность застройки и увеличение численности населения в Москве, это прямая угроза с точки зрения распространения инфекций.

Если взять более широкие вопросы, например, комфортность проживания, то, когда очень много населения на узком пространстве, никакого комфорта проживания быть не может. Даже речи об этом не стоит вести, потому что мы знаем примеры очень в этом смысле удобных и комфортных городов, которые общепризнанны в мире, например, по рейтингу британского журнала «Экономист». Там среди комфортных городов такие города, как Мельбурн, Осака, Калгари, численностью не более 1,5 — 4 млн. человек, в то время как в Москве 12 млн. официальных жителей. В этом смысле Москва, которая находится на 67-м месте, ― идет по пути удаления от комфорта по объективным показателям.

— Корр.: У нас, как правило, объясняют это экономическими причинами. Меня и в школе и потом в институте убеждали, что урбанизация способствует углублению и разделению труда, появлению большего количества профессий, добавленной стоимости и так далее. То есть с точки зрения экономики увеличение жителей в городах – добр—  Ю.Э.: Другое дело, что у нас есть некая зацикленность на примате экономики, что все определяется деньгами.

—  Ю.Э.: Честно скажу, я не специалист по экономике, хотя, когда стал заниматься жилищной политикой пришлось самостоятельно прочесть хороший курс экономики. Приведу пример. Процесс урбанизации возник в 19-м и развился в 20-м веке, всегда по одной схеме. Сначала развивалась промышленность, затем из сельских мест туда приезжали рабочие, для них строилось жилье, потом соцкультбыт и так далее. Таким же образом развивался город Москва. Москва была промышленным и научным историческим центром все эти годы. А сейчас мэр Москвы говорит официально, прилюдно, что наконец-то Москва не стала городом-заводом. Это была несколько месяцев тому назад, перед последним урбанистическим форумом, и это тенденция. При этом мэр Собянин говорил, что Москва должна вырасти до размеров 30 млн. человек, более того, говорил он, примерно 15 млн. человек лишних в сельском хозяйстве в окружающих Москву областях и вообще во всей европейской части.

Это означает одну очень понятную для меня вещь. Это значит, что из сельских населенных мест будет стекаться население в город Москву, и при этом вся промышленность в Москве уничтожается. Город Москву превращают, извините, в сосредоточение людей, которые будут жить скученно, которым работать и производить будет нечего и негде.

— Корр.: Работать же можно не только на заводе. Есть же финансовый сектор и услуги.

—  Ю.Э.:  Доля финансового сектора и сферы услуг, как просчитано в мире, должна быть в реальном секторе экономики, по-моему, 20%, которых любое уважающее себя государство должно придерживаться. Если эта пропорция уменьшается, а она в Москве уменьшается, то какой смысл содержать население города Москвы?

— Корр.: Да, если рассматривать Москву, как отдельную систему, тогда, наверное, это плохо. —   Но если смотреть на Москву как составную часть большой страны, то где-то убыло, где-то прибыло, что-то стало финансовым центром, где-то увеличилась промышленность. В чем обязательная польза, чтобы в каждом конкретном регионе были присутствовали все виды: и промышленность, и финансовый сектор, сфера услуг? Почему один город не может быть чисто финансовым сектором, а Екатеринбург, Челябинск —  городами промышленной зоны?

—  Ю.Э.: Тут целый комплекс вопросов, давайте по порядку. Во-первых, Москва, как мы говорили, всегда исторически была крупным промышленным центром. Если мы вспомним, по-моему, это был договор 70-х годов с американцами, который предусматривал возможность защиты от нападения, и там, по договоренности, было два района, которые могли быть защищены от ракет. Это город Москва с Подмосковьем и это Силиконовая Долина в США. В Силиконовой Долине  — мы знаем,  — там сосредоточены «мозги». Что касается Москвы, то здесь тоже были сосредоточены «мозги», т.е. наука, прямо связанная с производством. То есть это напрямую было связано с защитой жизнеспособности страны: сосредоточение мозгов и хорошая экономика. Во-вторых,  любое государство, уважающее себя, развитое государство, всегда развивает схему размещения производительных сил. Схему территориального развития. Где на какой территории будет располагаться какое производство, какие трудовые ресурсы будут все это обеспечивать, какие сырьевые источники и т.д. Так вот в России, я замечу, такой схемы территориального развития всей территории страны не существует.

Например, голландские архитекторы, коллеги мои, которые приезжают сюда в Москву, мне потихонечку задают вопрос: скажите, пожалуйста – говорят они, —  как можно развивать отдельную территорию отдельного региона, не имея схемы территориального развития всей страны?

Но зато с большими усилиями начинают развивать программы реновации, которая по сути является одной из ветвей глобальной урбанизации. И, в конце концов, это привело к таким случаям, о которых мы начали сегодня говорить, т.е. к случаям распространения эпидемии. Но не только. Например, сосредоточение всего небольшого населения огромной страны в 16 городах миллионниках, это большой подарок противнику, который имеет ядерное оружие. Потому что если только нанести массированный ядерный удар по таким крупным городам как Москва и Санкт-Петербург, в которых сосредоточена огромная часть населения, то страна практически уничтожена. При этом большая часть территорий, по крайней мере, за Уралом, останется чистой. И кому эта территория достанется?

Далее. При этом уничтожается сельское хозяйство, поскольку сельское население будет стягиваться в города, — ведь никто не собирается на уровне государства финансировать развитие сельских населенных мест.  А нужно развивать сельские населенные места.

А сейчас притягиваются, на мой взгляд, искусственно, разного рода теории японских или шведских экономистов, которые говорят о том, что все население мира в скором времени будет жить в шестистах или даже пятидесяти агломерациях, а вся остальная территория будет опустошена.  Я сразу задаю вопрос: ну хорошо, скажем для Японии, Сингапура, Тайваня и даже для Швеции, – маленьких стран, по сути дела, – эта теория имеет право на существование. Она, может быть, единственная возможность для Сингапура, поскольку это маленькое островное государство, там много населения, там много солнечного света и нет никаких природных ресурсов. Там единственный способ существования этого государства — это высотная плотная застройка. И там никогда не стоят вопросы о инсоляции, поскольку солнечного света много; о продуваемости, поскольку это все на берегу океана. Все это у нас учитывать необходимо.

Инсоляция необходима не менее трех часов в день в каждой квартире —  потому что убивается золотистый стафилококк, убивается туберкулезная инфекция и так далее. В том числе, кстати говоря, прямо перекликается с темой коронавируса, потому что, когда солнце в квартире и хорошая продуваемость в городе и вентиляция в доме, это очень помогает защищаться от любого рода инфекций и заболеваний. В Москве нет ничего.  И даже сейчас, когда остановлено практически все производство по всей стране, тем не менее стройки в Москве не остановлены отдельным распоряжением мэра.

— Корр.: Тут есть небольшой подводный камень под названием миграционная политика. Если сейчас лишить работы миллионы мигрантов, которые находятся в Москве, я не знаю, как может развиваться ситуация с той же самой безопасностью в городе.  Домой они не поедут, дома денег нет. Что они будут делать?

—  Ю.Э.: Это один из подводных камней стратегии реновации и урбанизации.  У меня всегда возникает вопрос: а зачем было привлекать такое количество мигрантов из Средней Азии на стройку.

— Корр.: Потому что капитализм, и рабочим из средней Азии можно меньше платить, чем местным жителям?

—  Ю.Э.: У меня всегда возникает вопрос, есть ли разница между людьми, которые думают только о собственных капиталах, и людьми, которые призваны думать о государстве? С точки зрения интересов государства привлечение рабочей силы из Средней Азии вредит жизнеспособности государства.

— Корр.:    Ну, вопрос в том, что сейчас все меряется деньгами. То есть у нас экономический успех государства измеряется в бухгалтерском ВВП. Здесь примерно та же ситуация, успех того или иного чиновника так или иначе завязан на экономических прибылях. Соответственно больше прибыли ― лучше чиновник. Формула предельно простая.

—  Ю.Э.:  Если мы придем к мнению о том, что главное — деньги и что все продается, то делать можно все. Вот проституция тогда ― это самый уважаемый бизнес. На мой взгляд, это совсем не так. Больше того это огромный грех. Потому что, если мы будем развивать эту мысль дальше, мы так или иначе придем к тому, что связано с верой или с религией. С теми вещами, на которых собственно держится человечеств—  Ю.Э.:

— Корр.: Я правильно понимаю, что правильная градостроительная политика подразумевает именно ограничение количества жителей в городах?  Какой уровень считается приемлемым с вашей точки зрения?

—  Ю.Э.: Я привел уже мировую статистику: от полутора до четырех миллионов.

— Корр.:  Если представить себе, что за всю градостроительную политику государства будете отвечать вы, то  вы займетесь расселением Москвы? То есть правильный руководитель этого сектора что должен начать делать?

—  Ю.Э.: Если создать нормальные условия для проживания в сельских местах, то до 30% тех людей, которые иммигрировали из деревень в Москву или в крупные города за последние 20 лет, вернутся назад.

— Корр.: Охотно верю.

—  Ю.Э.: А это 30 млн. человек. Это огромные цифры.

А в Москве становится уже в чем-то невозможно жить. Есть же заключения психологов, которые совершенно четко говорят: чтобы сохранять нормальное психическое здоровье, жителю Москвы нужно выезжать из Москвы как минимум один раз в неделю на дачу, на природу. Потому что жить в таком скученном и плотном городе, где огромные потоки и, в том числе, информационные и автомобильные, невозможн—  Ю.Э.: Отсюда ряд психических заболеваний. Я уж не говорю о тех примерах, которые приводят биологи, проводя эксперименты, например, на крысах. Проводился такой рамочный эксперимент. В стеклянный куб было поселено какое-то количество крыс, и эти крысы были обеспечены всем необходимым для проживания. Так вот, поначалу они начали бурно размножаться, а потом пошли негативные процессы, которые закончились тем, что они начали заниматься гомосексуализмом, начали жрать друг друга, и в конце концов эта колония погибла.  Этот пример на крысах говорит о том, что есть предел развития любого сообщества. И нельзя до бесконечности увеличивать город.

Вот если взять национальный проект жилья «Городская среда», о котором мы так много слышим по телевидению, то я его внимательно изучил в свое время. Там 466 страниц текста, огромный объем данных. Так вот если все это проанализировать, то станет очевидно, что опять развиваются крупнейшие города – города миллионники.

А градостроительный кодекс писал, так называемый институт экономики города. Знаете, наверное?

— Корр.: Нет.

—  Ю.Э.: Не знаете? Но по крайней мере они об этом заявляют публичн—  Ю.Э.: И когда мои коллеги архитекторы пытались туда, что называется, влезть и сказали: дайте нам хотя бы почитать, мы, может быть, дадим грамотный совет! Все-таки речь идет о градостроительстве.  А в институте экономики города нет ни одного градостроителя и никогда не был—  Ю.Э.: Там главенствовала Надежда Косарева, она экономист и она очень презрительно относится к инсоляции и говорит об этом публичн—  Ю.Э.:

А это то, чем мы как раз руководствуемся,  — для того чтобы был нормальный экологичный климат в городах. Она же снова исходит из экономических соображений. Но если это прикрывается экономическими задачами, то хочется понять, какими именно задачами?

***

К сказанному хочется добавить, что не только скученность и искусственное разрастание городов составляют все большую проблему. На самом деле в мире давно уже идет процесс радикального переосмысления самих принципов домо- и градостроительства, прежде всего с точки зрения максимальной экологичности. А это значит – с точки зрения максимально благоприятных условий для физического и психического здоровья жителей. В качестве примера предлагаем вашему вниманию  студенческую презентацию на эту тему — Дом человека в будущем

 

Гость студии — Юрий Эхин, эксперт по жилищной политике, член союза архитекторов России.